Friends HLILogoHLI Human Life International - Polska
Polski serwis pro-life

Обычно при рассмотрении темы «Революция 1917 года и Русская Церковь» анализируется церковная структура того времени

, отношения Церкви и церковной иерархии с властью, особенности духовенства и т.д.

Но редко поднимается вопрос о том, что представлял из себя верующий народ того времени, насколько была укоренена в нем православная вера, как исполнялись заповеди, во что, наконец, верили крестьяне и рабочие — т.е. те, кто собственно и делал революцию.

 Обо всем этом мы беседуем с кандидатом исторических наук, старшим научным сотрудником Института российской истории РАН, сотрудницей кафедры истории Церкви исторического факультета МГУ им. Ломоносова Еленой Беляковой.

Слом традиционной религиозности

 – Что можно сказать о религиозности русского народа накануне революции

– Предреволюционное время характеризует кризис так называемой «традиционной религиозности». Он начинается вместе с развитием капитализма в пореформенное время (то есть после освобождения крестьян в 1861 году), которое, в частности, порождает «отходничество» и «отхожие промыслы». Очень важным этапом явилась Первая мировая война. Но еще до нее можно говорить о том, что крестьянский мир очень сильно изменился под влиянием городской культуры и отходничества.

– А что такое «отходничество», и что вы называете традиционной религиозностью?

– Отходничество – это процесс, когда человек работает не в деревне, а едет на заработки в какой-нибудь крупный город. Тогда это были в основном Санкт-Петербург и Москва. Здесь бурно развивалась промышленность, и люди легко могли найти работу. При этом отходники не переселялись полностью в город, поэтому это нельзя называть трудовой миграцией. Крестьяне уходили не на весь год, а на определенный срок – обычно минимум на три месяца.

Что же касается понятия «традиционная религиозность», то под ним понимается религиозность, не являющаяся личным выбором человека, а связанная с определенным местом и общиной, в которую включен человек. Все ритуалы и обряды здесь передаются общиной. И именно в среде крестьянства Православие существовало во многом в форме традиционной культуры и традиционной религии.

– Что особенно важно в традиционной религиозности?

– Во-первых, роль коллектива и контроль за индивидом со стороны крестьянской общины. Существовала строгая система запретов. Мы можем хорошо представить себе состояние религиозности русских крестьян по очень ценным сведениям, собранным «Этнографическим бюро» этнографа и социолога князя Вячеслава Тенишева с 1897 по 1901 год. Эти опросы активно использовались этнографами в XX веке, а сейчас, благодаря публикации Российского этнографического музея, они стали еще более доступными. Тенишев очень хорошо организовал работу, составил прекрасный вопросник. Его интересовали традиции и обычаи крестьян. Опросы проводились в основном по северным и центральным губерниям. И на основании этих данных мы видим, что религиозность в крестьянской среде – это в первую очередь система запретов. Например, крестьяне не считали, что в церковные праздники обязательно идти в церковь и причащаться. Для них праздник определялся запретом на работу в этот день. Идти в церковь в общем-то надо, но чаще всего в храм ходили мужчины, женщины же занимались хозяйством. За то, что ты не пошел в церковь, тебя не наказывали, а вот за работу в праздничный день – наказывали.

Также очень строго соблюдались посты. Об этом еще Достоевский говорил в «Дневнике писателя». Один душегуб убил девочку, которая несла пирожки с мясом. И когда убийцу поймали, он сказал, что не стал есть пирожки, потому что идет пост.

– Можно ли сказать, что при традиционной религиозности превалирует формальная сторона религии?

– В традиционной религиозности важны в первую очередь запреты. Христианство утверждается здесь не через благовестие, а через соблюдение коллективных запретов. Если человек их переступил, он вроде уже и не христианин. Слово «формальный» здесь не очень подходит. Просто есть такая традиция, которая связана с крестьянским бытом и сельскохозяйственным годом, когда все праздники так или иначе привязывались к аграрному году. Несомненно, были люди, которые серьезно относились к религии и «пропускали» ее через себя, но не они создавали большинство и не они диктовали законы в этой среде.

Пагубное влияние Первой мировой

 

 

 

– Можно ли поставить знак равенства между религиозностью традиционной и крестьянской?

– Да.

– Тогда как же крестьяне могли участвовать в революции 1917 года? Ведь именно крестьянское большинство поддержало большевиков…

– Для понимания этого очень важна Первая мировая война. Мы с вами тоже свидетели определенных войн и знаем, как отрицательно влияет война на человека, как она его порой ломает. Те, кто возвращается с войны, всегда составляют некоторую проблему для общества. А в Первую мировую войну было поднято под ружье огромное количество крестьян – 20 миллионов человек. Россия раньше такого никогда не знала. Все эти люди были оторваны от деревни, от своего дома. Война была затяжная, к моменту Октябрьской революции она длилась уже больше трех лет. И для народа эта война была совершенно не понятна. Никто и сейчас не объяснит, зачем России была нужна эта война.

И как раз во время Первой мировой традиционная крестьянская религиозность начинает стремительно исчезать. Она просто не выдерживает испытания тяжелой длительной войной. Когда война длится три года, крестьяне хотят только одного – вернуться домой, и можно говорить, что революцию делали именно эти вооруженные люди.

Когда вокруг тебя непонятно за что гибнут люди, это очень сильно влияет на мировоззрение

– Насколько уникальна Россия в этом плане?

– Похожие процессы были и в Германии, и в Австро-Венгрии, но там они все же не приняли такого разрушительного характера. У России боевые потери в процентном отношении были как у Австро-Венгрии, а в абсолютных величинах – самые большие. Когда в окопах вокруг тебя постоянно гибнут люди, это очень сильно влияет на мировоззрение.

Кстати, очень сильно изменилось отношение к Церкви – и в первую очередь у солдат. Во время войны Церковь во многом выступала как пропагандистский институт, чьи проповедники призывали людей участвовать в непонятной для них войне. Причем священники вначале ратовали «за веру, Царя и Отечество», а когда царской власти не стало – призывали воевать уже «за Временное правительство». Но если жертвовать жизнью за Царя привычно и традиционно, то, когда его нет, это становится безумием!

– А как же широко известная пословица: «В окопах не бывает атеистов»? Почему испытания военного времени подтолкнули не к большей религиозности, а к потере веры и уходу в сторону квазирелигиозного большевизма?

– Это отчаяние, желание поскорее вернуться домой. Многие разуверились в том, что Бог может спасти от этой беды, и потому собирались выбраться из нее сами. Массовые братания на фронте с солдатами противника начались еще до большевиков.

Хорошо говорить, что в окопах не бывает атеистов, но надо вспомнить и о жестокости и озверении во время войны. Это тоже имело место в большом количестве.

Также, на мой взгляд, очень плохую роль сыграла пропагандистская литература, причем не большевистская. Говорили, что Германия хуже зверя, что немцев нужно убивать, что они страшные захватчики и т.д. Но практически у всех на устах было, что немкой является царица. Вообще в народе очень часто говорили о том, что вся верхушка – немцы, что все министры – немцы и предатели.

В какой момент крестьяне теряли веру

Сравните, например, сельскую церковь и Исаакиевский собор. Да крестьян туда просто не пускали!

– В чем еще выражался кризис традиционной религиозности?

– Для традиционной религиозности очень важно место, локус. Все религиозные обычаи и обряды связаны с определенным местом, привязаны к нему. Человек идет в конкретную церковь, он знает конкретного священника, знает всех людей прихода, к которому приписан, знает кладбище, где лежат его предки.

В юности меня интересовал вопрос: когда люди перестали ходить в храм? Вроде все крещенные, православные, а почему в церковь не ходят? Я спрашивала об этом людей, рожденных до революции. И самый частый ответ был – «когда мы переехали». Либо потом, когда церковь уже снесли, но чаще всего – когда переехали.

Перемещаясь в другое пространство, крестьянин мог бы включиться при нормальных условиях в городскую религиозную культуру, но этого не происходило, потому что бывшие крестьяне были на тяжелых работах, у них для этого было мало возможностей. Сравните, например, сельскую церковь и Исаакиевский собор! Да крестьян туда просто не пускали – например на первой неделе поста. Когда они привыкли говеть, в городе им некуда было идти. И что им было делать? Они не могли жить в соответствии с принятым на родине религиозным укладом, а нового уклада им практически не предлагали.

Заметим, что, когда им что-то предлагали, они отзывались, включались в религиозную жизнь. Святой Иоанн Кронштадтский очень хорошо это понимал. Он устраивал общую исповедь, потому что на его проповеди собирались огромные толпы. Он понял, что нужно обращаться к низам, ведь Кронштадт – это те же отходники, бывшие крестьяне. Да и основная масса населения Петербурга, более 60%, – это бывшие крестьяне.

Рост преступности

– В чем вы видите причины кризиса традиционной религиозности?

– На мой взгляд, главная причина – распространение капитализма в России. Жить в городе так, как жил в родной деревне, крестьянин уже не может, оттого и происходит культурный кризис. Крестьянин уже не может, как правило, столь же строго соблюдать посты. Никто так же строго не контролирует соблюдение запретов. Новоявленный горожанин живет в среде, в которой не ходят в церковь по праздникам, – и он тоже прекращает это делать. Это не значит, что он стал изувером или потерял веру в Бога. Но соблюдать и выполнять те нормы, к которым он привык в деревне, бывший крестьянин уже не может.

Все источники свидетельствуют о том, что отходники, вернувшись в деревню, уже не соблюдают прежних запретов и предписаний, в частности они уже не посещают церковь.

О кризисе традиционной религиозности и традиционной культуры говорит также и широкое распространение в городе некоторых ненормальных социальных явлений. Это, прежде всего, показатели роста городской преступности.

Новоявленный горожанин живет в среде, где не принято идти в церковь по праздникам, – и он тоже перестает ходить

– О каких именно преступлениях идет речь?

– Во-первых, это нанесение телесных увечий. Важно, что до 1904 года крестьян пороли. Например, крестьянин мог пожаловаться на своего взрослого сына, и тогда его публично пороли розгами, если волостной суд назначал такое наказание.

– За что пороли?

– Например, за грубое отношение к отцу. Даже взрослый крестьянин, женившийся и создавший семью, все равно продолжал жить по воле отца. Таков был уклад, который мы называем патриархальным. Крестьянин жил в большой семье и без согласия отца не мог ее покинуть.

А когда человека бьют – он бьет и другого. Это закон, о котором знает любой психолог. Поэтому в городе, где нет строгого контроля со стороны общества в целом и родного отца в частности, самым распространенным и резко растущим видом преступлений становится нанесение телесных повреждений: по статистике, прирост данных преступлений составлял 200% ежегодно.

 

 Рабочие-поденщики на Хитровке, начало XX века

 

– Россия как-то выделялась в этом плане?

– Резкий рост преступности характерен не только для России – он происходил и в Европе, но там он потом постепенно сошел на нет, а в России он рос вплоть до начала войны, что как раз и свидетельствует о кризисе. В крупных городах были районы, куда было опасно заходить, – тот же Хитров рынок в Москве. Елизавета Федоровна, пытаясь помочь тамошним обитателям, ходила туда лишь в сопровождении своих диаконис. В Петербурге появились бои «стенка на стенку», чего раньше северная столица не знала. Порой это принимало вид практически массового убийства.

Также изменилось отношение к браку.

Блуд и аборты

В Петербурге к началу 1900-х годов каждый четвертый ребенок – незаконнорожденный

– Речь о блуде или о нежелании создавать семьи?

– Традиционно в деревне большинство мужского населения в зрелом возрасте состояло в браке. В городе же очень многие рабочие в брак не вступали. С этим связано широкое распространение проституции. Как мы хорошо знаем из, например, Достоевского, это бич капитализма, бич больших городов.

А еще в городе перестали рожать детей.

 

 

Крестьянские семьи традиционно многодетные. Это связано с тем, что крестьяне заинтересованы в рабочей силе. Любой сын в деревне участвует в обработке земли и других хозяйственных работах, а в городе, на заводе сын не нужен. Как следствие – в городах страшная беспризорность, незаконнорожденные дети.

Статистика того времени действительно страшная: каждый четвертый ребенок в Петербурге к началу 1900-х годов – незаконнорожденный, его родители не оформили законный брак. На это влияло, конечно, и то, что в России не переходили к новой системе разводов. Если мы посмотрим показатель разводов, то в эти годы он был практически на нуле – на всю Россию тысяча с чем-то разводов. Но при этом каждый четвертый ребенок – незаконнорожденный.

– Как это могло быть?

– Люди не могли оформить развод, поэтому сожительствовали, не узаконивая отношений.

Уже в 1893 году в столице количество абортов от числа рождений составляло 20–22%

– Для кого это было наиболее характерно – для рабочих, интеллигенции или дворянства?

– Конечно, среди дворянства и интеллигенции тоже были разводы. И в этих социальных слоях люди последовательно создавали новые семьи, но не могли оформить их официально. Важно то, что у интеллигенции это происходило постепенно. Мы знаем, что и в пушкинские времена были незаконные сожительства. То есть для дворянства и интеллигенции это было некое врастание, начавшееся достаточно давно. Что же касается рабочих, то для них это был резкий слом, крах ценностей. Еще вчера у крестьянина была семья и дети, а уже сегодня его сын не собирается создавать семью и рожать детей.

Более того, задолго до революции в обществе распространились аборты.

Например, в Харькове уже в 1893 году количество абортов от числа рождений составляло 20–22%, примерно столько же в Петербурге. А в послереволюционном 1920 году в Москве на 20 тыс. родов приходилось 7 тыс. абортов, то есть чуть больше трети от числа рождений.

В целом резкий слом социальных отношений повлек за собой и крах традиционного сознания. Если бы это происходило постепенно, если бы не было такого резкого перехода, мы бы, возможно, и не увидели подобного кризиса. У нас капитализм слишком быстро принял очень резкие формы. Именно стремительность этого перехода, на мой взгляд, и оказалась роковой, на что в свою очередь очень сильно повлияла и Первая мировая война.

Утрата веры как фактор революционной деятельности

– Какую роль, на ваш взгляд, этот кризис сыграл в случившейся революции?

– Как возникают рабоче-крестьянские и рабоче-солдатские советы? Вооруженный человек начинает вести себя так же, как он вел себя на войне. Ему уже все равно, в кого стрелять, – он уже не думает о Боге. Такой человек перешагнул черту, и его больше не связывают никакие запреты. Советскую власть в деревне устанавливали именно те люди, которые прошли войну и вернулись с фронта. Человек, потерявший веру, способен на очень страшные действия.

Хотя, надо сказать, многие люди из числа революционеров по привычке считали себя православными.

Были такие курьезные случаи. Например, в рапорте епископа Калужского Феофана (Тулякова), отправленном в Синод 21 января 1918 года, говорится, что советские декреты о разводе и гражданском браке внесли большую сумятицу в народные умы и поставили епархиальное начальство, ведающее разрешением браков и бракоразводными делами, в крайне затруднительное положение. Сообщалось, что в духовную консисторию стали высылаться Калужским советом солдатских, рабочих и крестьянских депутатов прошения некоторых лиц на имя названного совета о расторжении браков. На заявление служащих консистории о том, что эти требования противны церковным правилам, солдаты обычно отвечали: «Вы не признаете декретов народных комиссаров? Мы вас штыками заставим подчиниться им». На предложение пойти в комиссариат и там развестись по гражданским правилам, они отвечали: «Мы не нехристи, мы желаем развестись по-церковному и повенчаться по-церковному».

В рапорте подчеркивается, что положение секретаря консистории, принимающего прошения от солдат, желающих расторгнуть брак, просто мученическое, крайне опасное и невыносимое. В рапорте дословно написано: «В день приняв 30–40 просителей, наслушаешься столько угроз, столько ругани, что буквально благодаришь Бога, что остался жив еще и тебя не убили».

– Что, на ваш взгляд, могла сделать Русская Церковь, чтобы предотвратить разразившийся кризис? Есть ли в этом ее доля ответственности?

– Мне кажется несомненным, что церковные деятели не понимали, что нужно специально работать с крестьянами, которые переселились в город. Епископы говорили, что рабочие «распропагандированы», теряют веру, что в их среде распространяется практика абортов и т.д. Но реально с рабочими работали единицы: святой Иоанн Кронштадтский, Георгий Гапон, некоторые представители обновленческого крыла и всё.

Свою роль сыграло и неправильное понимание традиционной религиозности. Никто не беспокоился, что люди читают только жития святых, что у них нет Евангелия, что они сами не молятся, что нужно как-то просвещать крестьян. У сельского духовенства было очень мало возможностей, и мало кто реально работал в этом направлении.

Господствовала идеализация деревенской жизни: мол, в крестьянском мире все хорошо. А потом на Поместном Соборе говорили: мы сами не знаем, представляем мы народ или нет. Мы говорим, что за нами 110 миллионов, а вдруг за нами и 10 не найдется? В 1917 году в рясе стало опасно ходить по улицам и ездить в транспорте. Поэтому на Соборе даже рассматривался вопрос об одежде духовенства: можно ли духовенству ходить без рясы? Потому что тогда человек в рясе был мишенью в прямом смысле: в него стреляли, над ним издевались. И это были стихийные народные настроения, которые только на большевиков уже не спишешь!

 

С историком Еленой Беляковой
беседовал Юрий Пущаев

 

8 ноября 2017 г

We use cookies

We use cookies on our website. Some of them are essential for the operation of the site, while others help us to improve this site and the user experience (tracking cookies). You can decide for yourself whether you want to allow cookies or not. Please note that if you reject them, you may not be able to use all the functionalities of the site.